Порог резистентности [СИ] - Страница 94

– Все нормально, мы сейчас догоним! – крикнул Тимур и продолжил уже тише: – У тебя совсем другая ситуация, ты ж сам понимаешь, Гросс. Сосульки – не панацея, иначе на каторге давно бы никто не умирал. Тебе регенератор нужен, или антибиотики на крайний случай, а не… шаманство.

– Мне бы только в тепло… – не слушая, мечтательно прошептал старик. – Чтобы трава и солнце… птицы поют… Ты помнишь, Жмур, как птицы поют? Я вот не помню ни хрена.

– Какие птицы, Гросс? – устало спросил Тимур. – Мы под землей. И спускаемся все глубже. Откуда там солнце возьмется?

Смотрящий упрямо помотал головой:

– Тот мужик, он умный был. Не мог он ошибаться. И ведь сам-то ушел! Значит, есть там что-то, Жмур. Надо только верить!

– Слушай, Гросс, – с издевкой сказал Тимур, – интересуюсь я, а чего ты раньше не отправился искать этот "дивный новый мир"? Ведь молодой был, здоровый. Или, пока смотрящим сидел, и без птичек неплохо было, а как Швед тебя скинуть решил – так сразу тоска одолела?

– Да говорил же – забыл я про того мужика. Напрочь забыл.

– И с чего вдруг вспомнил?

– А тебя увидел и вспомнил, – охотно пояснил смотрящий.

– Э, не сходится у тебя, – возразил Тимур. – Ты на мою рожу уже больше десяти лет смотришь, а про мифическую страну только сейчас заговорил.

– Так у тебя рожа-то раньше другая была.

– Что значит – другая? – удивился Тимур. – Тут, вроде, пластических хирургов нету, Крот только ухо поправил. Что от рождения досталось, то и донашиваю.

– Дурень ты, Жмур, даром что умный, – засмеялся-закашлялся Гросс. – Ты сюда прилетел пацаном зеленым, а теперь – мужик.

– Ну уж и пацаном, – проворчал Тимур, в глубине души отчего-то польщенный.

– Не про возраст я, – отмахнулся смотрящий. – Про суть.

– Понятно, – Тимур вздохнул. – Только сути это не меняет. Глупости все – солнце, птички, тепло. Знаешь, Гросс, мне иногда кажется, что никакого тепла вообще больше нет. Нигде. Даже на Земле. Да и Земли тоже нет.

– Как же нет? Откуда бы иначе столько преступников? По четыре корабля в год приходят, битком набитые. Ты заметил, Жмур, что в каждой партии народу все больше?

– Как не заметить…

– А что чем дальше, тем они отмороженнее? С последними тремя партиями и разговаривать невозможно – вконец странсованные. Мышцу нарастили, а мозгов с гулькин нос. Думаешь, почему мы – полудохлые, беззубые, иссушенные каторгой – смогли завалить шведовых шестерок?

– Потому что мы злее?

– Нет.

– Потому что нам есть что терять?

– Потому что мы старая гвардия. А эти без чипов как без рук, слепоглухонемые. Неприспособленные к жизни. Победили нас аутеры, безо всякой войны победили. Превратили хомо сапиенс в хомо идиотус. Если бы Швед башкой своей пораскинул, в два раза больше бы отряд послал. Недооценил нас, репоголовый.

Обмозговывая наблюдение смотрящего, Тимур не заметил, как к ним подошел Джокер и молча протянул руку. На ладони азиата посверкивала золотыми искрами сосулька! Рядом тихонько охнула Стерва.

– Ты что, телепат, что ли? – ошалело пробормотал Тимур.

Гросс насмешливо хмыкнул.

– Я знал, что ты будешь возражать. Джокер надежный, он сделает все, что я прикажу. Он мне верит. Три дня назад сосульку нашел – никому не сказал, мне принес.

– Так ты все уже решил? – медленно спросил Тимур.

Смотрящий кивнул и настороженно огляделся, на мгновение превратившись из больного старика в опасного хищника.

Слон с Серым ушли довольно далеко вперед и там, сидя на корточках, поджидали их. Гомер, не оборачиваясь, шагал по тоннелю странной дерганой походкой. Его, похоже, совсем не волновало, идут ли остальные следом.

Таким образом, свидетелями разговора были только Джокер и Стерва. Женщина поймала взгляд Гросса, вздрогнула и жестами показала, что будет молчать.

– Хорошую бабу себе отхватил, – бросил смотрящий. – Умную. Береги ее. Теперь слушай сюда. Бросите меня – разморожусь, догоню и убью, – буднично сказал он.

– Гросс, подожди. Кто-нибудь вообще пробовал сосульку во второй раз?…

Старик тяжело покачал головой.

– А что если… ты больше не отморозишься?

– Значит, так тому и быть. Все равно мне недолго осталось, – резонно заметил Гросс. – Теперь второе. За козлом, – он кивнул в сторону Гомера, – смотреть в оба. Если рыпнется – мочи первым, не думай. Не жалей! Иначе я в тебе разочаруюсь.

– Гросс…

– Ша! – прикрикнул тот.

Тимур пристыженно замолчал, глядя, как Гросс возится внутри спецухи. Он не сразу понял, что старик делает. Только когда рукава и штанины опустели и повисли, а смотрящий свернулся в середине комбинезона в позе зародыша, он догадался. Тащить превратившегося в ледышку человека по тоннелям – задача не из легких, и мудрый старикан постарался свести риск откалывания частей его тела к минимуму. В таком виде любой сможет легко закинуть спецуху, превратившуюся в подобие рюкзака, на спину.

– Давай, – глухо скомандовал Гросс из глубины получившегося свертка.

Джокер наклонился и аккуратно вложил в рот хозяину прозрачный столбик. Гросс плотнее прижал подбородок к груди.

Тимур молча наблюдал, как болезненно-красные пятна на щеках медленно гаснут, сменяясь восковой бледностью. Как перестает тяжело вздыматься и опадать грудь. Как живое тело превращается в "лед".

Я тебя не брошу, старик, мысленно пообещал он. Главное – самому выжить.

4

Частые прозрачные волны тыкались в берег. Так дружелюбный щенок ищет мокрым носом ладонь хозяина. Сверкающие в лучах солнца песчинки создавали крохотные вихрящиеся смерчи в изменчивой водной стихии. Ноги Тимура – бледные, едва ли не прозрачные, тощие ноги каторжника – нелепо и чужеродно смотрелись в этом торжестве лета.