Шай одобрительно похлопал его по плечу.
– Каторжане не оставляют друг друга в беде. Так что скажешь, Гросс?
Смотрящий поморщился. Каторжники загомонили все разом.
– У меня тоже есть что сказать, – рядом с Шаем встал Крот.
Видно было, что он из последних сил старается казаться уверенным. Ему было страшно – до обморока, до поноса, до нервной трясучки. Похоже, только ненависть к Тимуру помогала ему сохранять остатки мужества. Тимур на какое-то мгновение даже зауважал своего главного врага.
– Валяй, – нахмурился Гросс.
Крот обрадованно расправил узкие плечи и заторопился:
– Закон что говорит? Про снегожорку все верно: мочканул зверюгу с товарищами верными – почет тебе и уважение. А только, чтобы отморозком стать, надо снегожорку в одиночку валить. Я так мыслю – ты забыл просто немного, Гросс. Оно и понятно – авторитетов давно не выбирали, последнюю снегожорку еще когда завалили.
– Дело говори, – напомнил Гросс. – На склероз пока не жалуюсь. А вот у тебя откуда столько гонору, пес подзаборный? Когда это я Закон не соблюдал?!
– Так я отморозком честно стал. Да и сам ты, Гросс, через то прошел.
Он вдруг, многозначительно прищурившись, уставился смотрящему в лицо. О чем он болтает, удивился Тимур. Гросс же, видимо, понял, о чем идет речь. Он помрачнел и потер целой рукой плечо, где начинался пустой рукав.
– Да ты хоть раз видел, чтобы кто-то смог в одиночку снегожорку завалить?
– Нет, да мне и похрен. В Законе как говорится? Раз вместе зверюгу добывали, значит должны сосульку жрать. Пускай Фригория сама решает, кто из них достоин, – сказал Крот. Он вдруг повернулся лицом к остальным и, повысив голос до крика, требовательно спросил:
– Верно я говорю, братва?!
– Да-а-а! – единым организмом отозвалась толпа.
Слон взволнованно матерился в затылок Тимуру. Вот это номер, ошарашенно подумал Ларин. Вот только этого мне сейчас и не хватает для полного счастья! Ладно, что-нибудь придумаю. Нам бы ночь простоять, да… Да там уже все побоку – мертвые сраму не имут, как говорится.
Стоявший рядом Шай, пригнул голову и исподлобья, по-волчьи, смотрел на возбужденную толпу. Вся эта затея с сосулькой ему тоже не нравилась. Так тебе и надо, мстительно подумал Тимур. Западло есть снегожоркино дерьмо? Ничего, потерпишь. Проглотишь, переваришь и станешь почетным отморозком. А мне тут же кирдык придет.
Он вспомнил свой последний приступ на "Эскудеро" и поежился. Смерть мучительная и безобразная. Вот странное существо – человек. Знаешь ведь, что помирать тебе самое позднее через сутки, а все равно – хочется потянуть время. Так много надо бы успеть. И, главное, встретиться с Радой. Попросить прощения – он не выполнил обещания, не спас ее из женского сектора, не сумел защитить, не… Ничего он не успел. Проклятая аллергия! Так, надо срочно что-то делать…
Он на секунду прикрыл глаза, сосредотачиваясь, и заговорил, обращаясь к Гроссу, как к самому разумному существу в округе:
– Послушайте, у меня есть предложение…
Его голос потонул в реве толпы.
– Верно!
– Жри сосульку!
– Крот дело говорит…
– Не по Закону получается.
– Пусть Фригория решает.
Гросс отвел глаза, избегая взгляда Тимура, и властно рявкнул:
– Ша, строганина!
Джокер и Лаки синхронно шагнули вперед, поднимая дубинки. Шум стих – медленно, неохотно.
Им скучно, с тревогой понял Тимур. А я хочу лишить их развлечения. Не прокатит, никак не прокатит. Но я не могу так бездарно израсходовать последние часы!
– Все верно, – неохотно выдавил Гросс. – Закон говорит: хочешь стать отморозком – жри сосульку.
– Послушайте, – снова начал Тимур. – Во-первых, я совершенно не стремлюсь…
– Да он забздел! – победно выкрикнул Крот, выпячивая впалую грудь. – Может это Рукоблуд тварюгу завалил, а ты, Жмур, примазался, падла, раз сосульку жрать отказываешься? Тогда тебе в студнях место, а не в отморозках!
Вон он как все повернул, сволочь. Надо выторговать себе время, надо…
– Я буду, – в отчаянии воскликнул Тимур. – Буду жрать сосульку. Только… не сейчас. Утром. Так годится?
Он умоляюще посмотрел на Гросса. Тот отвернулся, сказал в сторону:
– Закон один для всех. Жри сосульку или…
– Был Жмур, станет Жмурка, – издевательски протянул Крот. – Найдется кому проехаться по тухлой вене, будь спокоен. Задница у тебя, вроде, симпатичная, в отличие от рожи.
Мне не дадут вывернуться, понял Тимур. Что может быть слаще, чем падение того, кто только что взлетел на вершину? Меня просто опустят на глазах у всех – для того чтобы показать другим, что Закон есть Закон.
Он мысленно извинился перед девочкой-с-глазами и, глядя прямо в ухмыляющееся лицо Крота, твердо сказал:
– Давайте вашу сосульку.
– От это дело, – крякнул сразу повеселевший Гросс. – Ты, парень, не ссы, все пучком будет. У тех кто сосульку жрет, прав намного больше. Бабу сможешь себе личную завести, и вообще… Джокер, тащи!
Бабу – это хорошо, философски подумал Тимур, только не про меня. Кстати…
Он оглянулся, жестом подозвал Слона. Тот подбежал и сразу принялся многословно выражать свое восхищение, радость за друга непередаваемую, честную пацанскую зависть и прочие эмоции, переполняющие простодушного громилу.
– Пойдешь в женский сектор, – прервал словоизлияния Тимур. – Найдешь Раду. Расскажешь ей все. Про меня в смысле, про сосульку там… Скажи, пусть не ждет. Понял?
Ясное дело, понял, заверил Слон. Чего тут не понять? Это хорошо, что баба на примете есть – авторитетам можно вообще бабу всегда под рукой, так сказать, держать, хе-хе… Вот через три денька и заберет ее Жмур самолично, чего и ходить-то сейчас, только эту самую бабу расстраивать попусту. Бабы, они ведь любят из ерунды проблему устроить, переживать будет, реветь, опухнет вся… Потом Жмур придет, а она некрасивая…