Здоровяк растерялся, на круглом лице появилось выражение совершенно детской обиды. Он открыл рот, беззвучно пошлепал толстыми губами. Закрыл рот.
Идиотизм, раздраженно подумал Тимур. Детский сад, штаны на лямках! А самое идиотское то, что воспитателем хотят назначить меня. Хрена с два!
Каторжники молчали, переминаясь с ноги на ногу, но уходить не собирались. Длинный смотрел угрюмо, двое других – с надеждой.
– Марш работать! – злобно скомандовал Тимур, поняв, что иначе от него не отвяжутся.
Мелкий подпрыгнул и радостно затараторил, обращаясь к Тощему:
– Ты понял, да? Давай, шевели ластами, снегожоркин хрен! Смотрящий сказал – работать!
Длинный бросил на Тимура последний взгляд, полный невыразимой печали, и потащился на выход. Здоровяк – Муха его зовут, вспомнил Тимур – по-прежнему держал строптивца за воротник.
Тимур упал обратно на койку.
– У него дистрофия в последней стадии, – тихо сказали над ухом.
– И что? – лениво поинтересовался Тимур, не открывая глаз.
– Ему нельзя в забой, Тимурка, – мягко пояснил Риф, добровольно взявший на себя полномочия местного лекаря, а заодно защитника всех обиженных и угнетенных. – Он умрет там.
– Мы все здесь умрем, – равнодушно ответил Тимур. – Так какая разница…
– Послушай… – начал Риф.
Тимур резко сел и посмотрел на брата. Тот отвел взгляд, замолчал.
– Мне плевать, что будет с этим Тощим, – очень четко сказал Тимур. – Я сдохну тут вместе со всеми, сегодня или завтра. Или через месяц, но обязательно сдохну. И ты тоже, Риф. Так что мне абсолютно похрен, кто пойдет в забой и что там с ним случится, ясно?!
Риф, по-прежнему не глядя на него, покачал головой.
– Осуждаешь? – окрысился Тимур.
– Нет, – медленно сказал Риф. – Но… Ты же не такой, Тимурка! Я же знаю…
– Ни хрена ты не знаешь! Нет никакого Тимурки, ясно?! И журналиста Ларина нет. Есть каторжник Жмур. И больше никого.
– Но…
– И ты пошел на хер, – лениво сказал Тимур, падая обратно на лежанку. – Я все сказал.
"Честь и совесть каторги" постоял еще несколько минут, тяжело вздыхая, и наконец убрался восвояси. Скатертью дорога, подумал Тимур. Старший брат стал среди каторжан чем-то вроде живой легенды. На него смотрели с почтительным, едва ли не религиозным трепетом. Байки о его подвигах среди инсектоидов передавались из уст в уста. Еще чуть-чуть – произведут в святые, создадут "Орден Рифа Фригорийского" и начнут проповедовать ксенофилию и прочую байду. Хорошо быть добреньким, когда от тебя ни хрена не зависит!
Тимур повернулся к стене и попытался снова заснуть, но следующий посетитель нарисовался почти сразу же.
– У нас проблемы, – сообщил Джокер.
Тимур демонстративно застонал, но азиата такими штучками не проймешь.
– Фуду не пришла, – бесстрастно сообщил он.
– Что? – тихо спросил Тимур открывая глаза.
Джокер смотрел и молчал.
– Ты серьезно? Может, рано? Норму выдали?
– Выдали, – кивнул Джок. – Еще позавчера. Фуду нет. Люди… начинают волноваться.
Охренеть, подумал Тимур. Неужели у нас получилось?! Неужели все было не зря?!
Они торчали в секторе уже полторы недели, но представители власти или аутеры так и не появились. Рада потихоньку шла на поправку, остальные тоже более или менее подлатались. Каторга жила обычной жизнью – добыча льда, бабы, которых после смерти Шведа вернули в общее пользование, снег и все прочее. Разве что десяток снегожорок, которые сменяя друг друга, постоянно дежурили возле четвертого сектора, не очень вписывались в привычную картину мира. Но человек, как известно, не собака – зеки быстро привыкли к бронированным червякам и практически перестали обращать на тварей внимание.
Было еще одно обстоятельство, выводившее Тимура из себя. Когда сдох Швед – туда ему и дорога! – и большая часть его бойцов, включая Серого, которого Слон собственными руками положил, рядовые каторжники вспомнили про Закон. И решили назначить главным Жмура. Благодарю за доверие, вежливо сказал он, но в настоящий момент я, к огромному сожалению, не заинтересован в этой должности. Его не услышали. Или не поняли. Тогда он выразился короче и проще – послал очередных делегатов, пришедших решать какой-то вопрос.
Риф, присутствовавший при этом, подлил масла в огонь:
– Им нужна иерархия, Тимурка. Ничего не поделаешь, это основной принцип жизни приматов, он у нас в крови. У нзунге во главе угла стоит семья, а людям нужен герой. Вожак-самец, которому будут подчиняться все остальные. Если хочешь, тиран, который будет постоянно вмешиваться в дела группы и утверждать свое первенство в иерархии. Обычно это бывает самый откормленный и сексуальный самец в колонии.
– Пусть вон берут Слона, – огрызнулся Тимур. – Он как раз подходит под описание. Какой из меня герой?
– Для некоторых приматов благожелательный тиран гораздо предпочтительней, – съязвил Риф. – Он и самками с другими поделится, и пищей. А когда надо, будет доминировать.
– Я-то здесь причем? Надоминировался я – во как! Поперек горла уже.
– Тебе просто нужно смириться с этим, брат. Иначе будет хуже.
К сожалению, он оказался прав.
Делегаты обиделись и решили Жмура проучить. В результате тропа, ведущая к бабам, украсилась двенадцатью трупами. Пришлось принимать меры, а выжившие окончательно убедились в том, что лучшего смотрящего не найти.
С тех пор каторжники на возражения Тимура не обращали внимания. Вот как сегодня – придут, выскажутся и будут висеть над душой, пока не разрулишь очередную проблему. Для виду Тимур еще кочевряжился, но понимал, что, пока он здесь, отвертеться от должности не удастся.