Порог резистентности [СИ] - Страница 7

Вопросов накопилось слишком много. Если ответы и были, то только у Сегуры. Конечно, он вполне мог втянуть Ларина в какую-то мутную игру, но… Тимур был не против. Главное, чтобы это не нарушало привычную жизнь, по которой он катился, как когда-то в детстве по раскатанной скользкой горке. Тогда в конце ледяной дорожки его ждал холодный сугроб. А теперь?

Теперь все было по-другому. Все изменилось с приходом аутеров. От зимы в городе не осталось ничего, кроме лютого морозного дыхания. С гололедом, сосульками и прочими продуктами ее жизнедеятельности коммунальные службы расправлялись быстро. Впрочем, мороз Ларин тоже не любил, были причины…

Когда его привезли в черный холодный город, намертво скованный стужей, маленький Тимурка впервые увидел солдатиков зимы. Легкие, вихрящиеся в свинцовом небе пушинки. Похожие на те, что по весне окутывали нежной дымкой цветущие вишни возле их прежнего дома…

Он отпустил мамину руку и шагнул в скрипучий снег следом за старшим сводным братом, с которым познакомился лишь накануне, но уже успел полюбить. Непривычная тяжелая одежда сковывала движение. Еще шаг. Справа и слева белые высокие стены. Впереди – ледяная горка.

Шестнадцатилетний Риф, который казался ему совсем взрослым, съехал вниз, уверенно стоя на ногах, и помахал братишке. Тимурка долго стоял у края, не решаясь ступить на неверную серебристую дорожку. Он не сразу почувствовал, как холод залез за пазуху.

А потом стало поздно. В горле запершило. Морозная рука потянула мальчишку, и Тимурка, плюхнувшись на живот, покатился с огромной скоростью вниз, влетел головой в сугроб. Он хотел позвать на помощь, но воины зимы залепили ему рот, накрепко сковали руки и ноги, затопили жгучей болью. Тимурка забарахтался что есть мочи, чувствуя, как слипаются глаза.

"Бороться бесполезно, малыш, – шепнула зима. – Спи".

– Вот съехал с горы, так съехал! – крепкая рука брата вытащила его из сугроба.

Тимурка разевал рот, пытаясь протолкнуть в горло хоть глоток воздуха, ставшего вдруг густым и колючим.

– Ты чего? – с тревогой спросил Риф. Схватил за плечи, начал трясти так, что голова моталась из стороны в стороны. – Ла-ри-са!

– Что ты с ним сделал? – испуганно закричала подбежавшая мать.

– Ничего.

– Смотри… Он весь пятнами пошел… Тимурка!… Он же не дышит!

– Ударился, что ли? – удивился брат.

– Что ты стоишь? Звони в скорую!…

Тимурка провалялся в кровати две недели, рассматривая вырванную из маминого журнала фотографию с пальмами и ласковым морем. От высокой температуры казалось, что он плавится под солнцем на обжигающем песке. Тает, как шоколад в потной ладошке. Потом еще долго Тимур видел зиму только из-за стекла, когда удавалось горячим дыханием отвоевать кусочек окна.

Мама вздыхала – у ребенка тяжелый случай холодовой аллергии да еще сопряженный с криофобией. Вернуться в свой теплый город они не могли, потому что у отца была ответственная работа. Насколько важная, Тимур понял гораздо позже, а тогда он осознавал лишь одно. Это война. Зима не отступится, пока не убьет его. Можно всю жизнь прятаться от Нее под теплым одеялом. Не подходить к разверзстой пасти холодильника. Но отец всегда его учил – отступать стыдно! И Тимурка принял вызов. К следующей зиме брат помог ему обзавестись оружием. Маленькое происшествие, едва не стоившее ему жизни, их отчего-то сблизило. Риф любил с ним возиться и приходил, когда появлялась возможность. Каждый день, несмотря на протесты мамы и обожженные морозом щеки, маленький Тимур натягивал рыцарские доспехи: кусачий свитер, тяжелую куртку, шапку и варежки. Он глотал таблетки от аллергии и шел на улицу убивать снеговиков, как научил его старший брат.

"Средняя температура на земле составляет пятнадцать градусов по Цельсию". Так было написано в учебнике. Вранье! Это было раньше. До глобального похолодания. В его городе пятнадцать градусов по Цельсию считались настоящем летом. А двадцать и вовсе жарой.

Одноклассники Ларина без страха плескались в холодной речке. Им казалось, что Зима ушла навсегда, потому что в детстве лето – это целая жизнь. Но Тимур знал, что она просто отдыхает. Затаившись, на время дает ему передышку. И даже летом за ним повсюду следят Ее шпионы.

Кубики льда в стакане с лимонадом издевательски звенели: куда ты денешься?

Мальчишки со двора весело хрустели мороженым на палочке. С каждым укусом Зима словно вонзала зубы в его сердце. Друзей у Тимура не было. Кто станет дружить с двинутым, который ломает чужих снеговиков, ненавидит снежки и хоккей? И это в городе, где девять месяцев в году царит Зима! Но ради мамы он сидел рядом на холодных скамейках, притворялся "нормальным", слушал болтовню мальчишек, которые с удовольствием поглощали "яд" в шоколадной глазури.

Зиму он не победил, но, повзрослев, научился не бояться. Холодовая аллергия та еще гадость. Поэтому зимой Ларин предпочитал жить в секторах с теплым климатом или отсиживаться дома. К своим тридцати двум годам он не был обременен семьей, да и работа вольного журналиста не привязывала к какому-то определенному месту.

Тимур вошел в пространник. На ярком билборде мелькали кадры социальной рекламы – добрый аутер смотрит на Землю, радостные дети машут ему в ответ. "Мы – граждане Вселенной. Ксенокультура обогащает".

Впервые Тимур увидел аутера, когда ему было десять лет. Старший брат пообещал свозить его в парк аттракционов, но по дороге ему позвонил отец, и потребовал срочно приехать. Риф тогда уже работал в "Эпсилоне" вместе с отцом. Он был одним из первых, кто шагнул в пространник. Это сейчас, двадцать лет спустя, люди пользовались переходами каждый день, как когда-то лифтами. Мир превратился в одну большую деревню, потому что исчезли границы. А тогда это было… не страшно, нет… удивительное ощущение прикосновения к чему-то, что должно было перевернуть мир.