Порог резистентности [СИ] - Страница 161


К оглавлению

161

Команда подобралась разношерстная. Кроме аутер-кидов и бывших каторжников, в подмогу Тимуру и его команде Совет отобрал нескольких ученых и с десяток военных, готовых рискнуть жизнью. Все они получили билет в один конец. На борт приняли несколько сфер жизни, содержащих земные биомы. Добравшись до планеты и убедившись в ее пригодности для жизни, разведчики должны были превратить ее в будущий дом человечества. Затем построить пространник, подать сигнал и ждать прибытия колонистов с Марса. В случае неудачи у людей осталось максимум несколько столетий, пока истощенное умирающее Солнце не превратится в красный гигант и не поглотит планету, ставшую временным пристанищем беглецов с Земли.

За сутки до старта всех членов команды отпустили: попрощаться с близкими и закончить свои дела.

Риф с Тимуром наконец-то остались наедине. Впервые за долгое время.

– Ну вот и все. Финиш, – Тимур криво улыбнулся.

– Или старт, это уж как посмотреть, – отозвался Риф.

Тимур посмотрел с удивлением.

– Как это у тебя получается, Риф? Мы оба провели на Фригории полжизни. Ты и на каторге срок мотал, и с инсектоидами своими грязь под землей месил столько лет. Как тебе, единственному из всех нас, в этих нечеловеческих условиях удалось не растерять оптимизма и остаться человеком?

Он вздохнул:

– Спроси что-нибудь полегче, Тимурка. Знаешь, когда-то давно отец говорил, что до Большого Взрыва первичная материя была целой. Пока не произошло нечто ужасное и ее не разнесло в клочья. Все мы – осколки материи, и нас разносит все дальше от других частиц мироздания. И оттого каждый чувствует себя одиноким в этом огромном мире. Любое наше решение или действие – это либо попытка приблизиться к другим частицам мироздания, чтобы вновь обрести целостность, либо отзвук той жуткой катастрофы, который увеличивает хаос и пустоту. Вот так, Тимурка…

Риф вдруг понял, что отец, сам того не подозревая, говорил о них. О нзунге, считающих, что гармония в том, чтобы быть вместе. О уйога, раздираемых на части внутренними кризисами. И о людях, каждый из которых одинок даже в самой огромной толпе.

А еще Риф понял, где сейчас должен быть он.

– Странно, я этого совсем не помню. А жаль, – сказал вдруг Тимур. – Знаешь, я всегда хотел быть похожим на тебя, потому что отец гордился тобой.

– Знай он, что ты сделал, он бы гордился тобой гораздо больше.

– Надеюсь… Надеюсь, мы найдем то, что ищем.

– Конечно. У тебя все получится. По-другому и быть не может, – сказал он, а про себя подумал: "Только если кто-то из других уйога не добрался туда раньше нас".

Они обнялись. Рассказывать брату о своих планах Риф не стал, Тимур все равно посчитал бы это блажью.


У самого выхода лежал наполовину занесенный снегом труп. Тот самый человек, из-за которого Радушка оказалась на Фригории. Тоже нашел здесь свой конец. Что ж не самое плохое место во Вселенной!

Риф равнодушно посмотрел на него, подтянул лямки рюкзака и пошел. Сигнальные огни, когда-то указывающие, где пролегает тропа, почти все занесло снегом. Но он и без них знал куда идти. Нашел для пространника точку, ближе всего расположенную ко входу в пещеры. Каких-то пару часов пути – не то что бегство с каторги много лет назад.

Дорога через пещеры заняла гораздо больше времени. Риф не знал, сколько прошло дней, и не хотел знать. Он спал, грыз сушеную фуду, запивал водой, натопленной изо льда, шел, пока хватало сил, останавливался на привал, и круг замыкался: сон-еда-тоннели-сон…

Если бы не метки, оставленные им же, он, наверное, плутал бы в подземельях до конца жизни. Возвращаясь на каторгу, Риф оставлял их, сам не зная зачем. Просто на всякий случай – если подохнут знающие дорогу снегожорки или если придется идти назад вдвоем с Радушкой. Вот и пришлось, невесело подумал он. Если бы год назад мне сказали, что я вернусь на Землю лишь для того, чтобы, в конце концов, обманув всех, вновь сбежать на Фригорию, посмеялся бы над таким бредом. Странная штука жизнь.


Наверное, он и сам до конца не верил, что дойдет. Но и не идти не мог. Запрещал себе думать о том, что фуду может закончиться раньше, чем начнутся теплые пещеры. Что он повстречает голодную молодь и не доберется до города нзунге. Он просто шел вперед.

Потом он заблудился. Метки перестали попадаться, а попытавшись вернуться на переход назад, он не нашел следов последнего привала и понял, что окончательно заплутал. И пошел дальше наугад.

К спуску в родильные камеры Риф вышел спустя восемь – или десять? – переходов. Не удивился. Вокруг него давно уже густым облаком висело холодное спокойствие. Наверное, так чувствуют себя отшельники – мыслящей песчинкой, частицей мироздания, отданной на волю судьбы. Подобно тем, кто несся сейчас сквозь холодный космос.

Он постоял немного, глядя в уходящую вниз ледяную трубу. Отбросил резак, закрепил веревку на ближайший крупный сталагмит и полез. Веревка закончилась где-то на середине спуска. Он повисел, размышляя, а потом разжал руки и поехал дальше.

Вывалился в пещеру. Луч налобника выхватил из темноты знакомые остовы гигантских насекомых. Почти дома, подумал он и услышал стон.

3

– Ра уверена? – спросила Айр.

Без крыльев тело Ра выглядело… жалко. И, в то же время было совершенным. Готовность исполнить свое предназначение, продолжить цепь жизни – что может быть прекраснее?

– Не волнуйся, Ра знает, что делает, – ответила она.


На последнем празднике, когда после представления биши разбрелись кто куда, Ра бесцельно бродила меж танцующих сестер. Не подняться ей на крыло, не станцевать с сестрами, не услышать песни, не насладиться любовью. Но это неважно, сказала она себе, Ра – нзунге, Ра в семье, и это главное. И тут произошло невероятное – Глубина запела, обращаясь к ней. Звук был глубокий и чистый, он пронзал от темени до нижних конечностей, и внутри ее чрева что-то закручивалось в тугую спираль и замирало от сладостного предвкушения. Ра обернулась вокруг, но никто из окружавших ее сестер не слышал этой песни. Она была для Ра. Для нее одной! Глубина пела о ней, о том, как невыразимо прекрасна Ра, как бесконечно любима и драгоценна для Великого Нзунге. Оглушенная счастьем, она ощутила такую легкость, что закинула голову и раскрыла бессильные руки, словно собиралась взлететь. Со всех сторон ее подхватили биши, ощутившие ее восторг, и закружили в воздухе, наполненном негой. А когда Ра, опьяненная любовью, опустилась вниз, Глубина раскрыла ей тайну жизни.

161